— Я понесу, — предложил Рейстлин.

Казалось, Карас уже был готов принять предложение, но после минутного размышления все же отрицательно покачал головой.

— Нет, — твердо произнес гном. — Если это проклятие пришло в Торбардин, то пусть уж лучше оно падет на мою голову.

Когда Арман нагнулся за шлемом, прочие хилары отпрянули, ожидая, что вот-вот разразится катастрофа.

Карас взял шлем с таким видом, будто берет в руки какую-то мерзость.

Ничего не произошло.

Он поднял шлем, утерев пот со лба.

— Заберите у них оружие и свяжите их, — велел он своим подчиненным.

Гномы скрутили им руки — всем, кроме запретившего дотрагиваться до себя Рейстлина. Воины недоверчиво покосились на колдуна, потом переглянулись и оставили его в покое. Арман остановился, помогая подняться больному гному, и двинулся вперед по темному коридору.

Танис брел, то и дело спотыкаясь и ощущая уколы. копья.

— Думаю, сейчас не время просить их предоставить убежище восьми сотням людей, — прошептал Рейстлин, подходя к нему.

Полуэльф бросил на него угрюмый взгляд.

Гном, следовавший сзади, вновь ткнул его в спину.

— Шевели ногами! — произнес он на своем наречии.

Они продолжали все дальше и дальше углубляться под гору с проклятием гномов — и, похоже, их собственным — в руках.

3

Беглецы пробирались по узкой теснине. Двигались они медленно, вынужденные то смотреть под ноги, обходя валуны и расщелины, то устремлять взгляды в затянутое тучами небо, где в любую минуту могли появиться драконы. Драконов они не видели, зато постоянно ощущали их леденящее кровь присутствие. Нагоняемый чудовищами страх был не столь силен, как раньше, ведь они парили высоко в небе, скрытые облаками, он не лишал воли, но вселял в души странников тоску, отягчая сердца тревогой, и люди начали падать духом.

— Ущелье слишком опасно для драконов. Но почему они продолжают кружить над нами? — спросил Речной Beтер у Элистана. — Им нужно только подождать, пока мы выйдем с другой стороны, что рано или поздно придется сделать. Стоит нам оказаться на открытом месте — они нападут на нас. А мы даже не знаем, как далеко отсюда до Торбардина и примут ли нас там, даже если доберемся.

— Я чувствую страх, — тихо ответил Элистан. — Он словно тень лежит на моем сердце, но, друг мой, тени появляются благодаря солнечному свету. Не только драконы смотрят на нас с высоты. Стоит чаще напоминать об этом людям.

— И мне в том числе, — вымолвил задумчиво варвар. — Должен сознаться, моя вера в богов подвергается тяжелым испытаниям.

— И моя, — спокойно отозвался Элистан, чем изрядно удивил Речного Ветра, недоуменно поглядевшего на служителя Паладайна.

Тот смиренно улыбнулся:

— Вижу, ты не ожидал услышать от меня подобных слов. Непросто дается вера, друг мой. Мы не можем ни увидеть, ни услышать богов. Не можем идти с ними рядом, как с любящими родителями, которые нянчат и балуют нас, держа за руку, чтобы мы не оступились. Однако, полагаю, мы скоро разозлились бы и стали непослушными, если бы они так поступали.

— Разве не грешно сомневаться?

— Сомневаться вполне естественно. Мы же смертные. Наш разум мал, как камешек, по сравнению с божественным, бескрайним, словно небеса. Богам ведомо, что нам не понять их путей. Они долготерпеливы и милостивы.

— И все же они обрушили на землю горы, разгневавшись единожды, — заметил Речной Ветер. — Тысячи погибли, еще тысячи были обречены страдать. Как ты это объяснишь?

— Никак, — ответил Элистан просто. — Мы можем испытывать сострадание, гнев. Это так понятно. Ярость закипает во мне, когда я размышляю об этом. И беспрестанно спрашиваю: почему?

— И все же ты остаешься верным, — восхитился Речной Ветер. — И любишь их.

— Скажи, а дети? Неужели они никогда не сердятся на своих родителей? Никогда не сомневаются в них иди не обижаются? Неужели ты хотел бы, чтобы твои дети были смиренными и покорными и всегда ждали ответов от тебя, слушались бы беспрекословно.

— Конечно, нет, — подумав, рассудил Речной Ветер. — Такие никогда не смогли бы найти своего места в мире.

— А любил бы ты своих детей, даже если бы они проявляли непослушание?

— Я сердился бы на них, но все же любил бы! — тихо признался варвар, и взгляд его скользнул по толпе, отыскивая Золотую Луну. Его жена шла среди людей, мягко разговаривая с ними, утешая и поддерживая. — Ведь это же мои дети.

— Так же любят нас и боги Света.

Один из варваров приблизился и некоторое время держался поодаль, не желая прерывать беседу, но по всему было видно, что он принес важные вести. Речной Ветер повернулся к нему, со вздохом оставив Элистана.

— Что там, Ночной Ястреб?

— Следы, оставленные Полуэльфом и гномом, спускаются в долину и тянутся до соснового бора, а потом вновь сворачивают в горы и поднимаются по узкой теснине. Эльф Гилтанас, который видит не хуже орла, разглядел зияющую дыру в склоне горы. Он полагает, это и есть врата в Торбардин.

— Или пещера… или логово дракона, — пробормотал Речной Ветер.

Он грустно улыбнулся, делясь своими сомнениями с Ночным Ястребом.

Варвар покачал головой:

— Гилтанас сказал, дыра имеет форму правильного четырехугольника. Это не похоже ни на творение природы, ни на дело лап дракона.

— Какая местность отделяет нас от врат? Дай бог, чтобы это действительно были они… — задумчиво поинтересовался Речной Ветер.

— Открытое всем ветрам и небу пространство.

— А также глазам драконов и драконидов, — продолжил варвар удрученно.

— Это так, вождь, — согласился Ночной Ястреб. — Отряды врагов там, и они перемещаются. Группы драконидов поднимаются в горы.

— Им известно наше местонахождение — драконы наверняка сообщили.

— Мы можем долго обороняться в этом ущелье, — осторожно предложил Ночной Ястреб.

— Но не можем оставаться тут вечно. Нам хватит запасов всего на несколько дней, к тому же скоро начнутся снегопады. В каком состоянии старинная дорога?

— Построена на совесть, по ней свободно можно идти по двое, но у нас не будет укрытия, пока мы не доберемся до леса. И потом, когда станем подниматься в горы, снова окажемся у всех на виду: на протяжении всего пути там нет ни деревца, ни кустика.

Речной Ветер задумчиво покачал головой:

— Возвращайся и следи за перемещением врага и за этим отверстием в горе. Дай мне знать, если оттуда кто-то выйдет или, наоборот, войдет. Так мы сможем выяснить, на самом ли деле это врата Торбардина.

И варвар вновь обратился к Элистану:

— И как мне быть теперь, Преподобный? Врата Торбардина найдены, однако нам до них не добраться. Боги одной рукой благословляют нас, а другой раздают пощечины.

Элистан собирался сказать что-то в ответ, когда подошла Золотая Луна.

— Моя очередь огорчать тебя, — проговорила она. Молодая женщина выглядела рассерженной, глаза метали молнии, губы сжались в тонкую полоску.

Речной Ветер вздохнул:

— О какой еще новой напасти ты пришла рассказать, жена моя?

— Это старая напасть — Хедерик. Почему Мишакаль не сделала так, чтобы он поскользнулся, проходя над пропастью?… — Золотая Луна заметила стоявшего неподалеку Элистана и вспыхнула. — Простите. Я знаю, подобные мысли греховны…

— Хедерик может вывести из терпения даже богов, — сухо заметил Элистан. — Думаю, Мишакаль и сама испытывает искушение столкнуть его с обрыва. Что еще он учинил?

— Он снует среди людей и повсюду распускает слухи, будто Речной Ветер ведет их на верную смерть. Что он устроил камнепад и теперь мы не можем возвратиться в пещеры, попав в ловушку, где и умрем от холода и голода.

— Что еще? — спросил Речной Ветер, заметив колебания жены. — Говори все.

— Хедерик убеждает людей в необходимости сдаться, положившись на милость Верминаарда.