— Мы собираемся обменять тебя на… на другого пленника, — сказала Лорана.

Бакарис нахмурился. Еще не хватало выдать охватившее его нетерпение.

— Не верю я тебе, — заявил он и вновь откинулся на постели. — Это какая-то ловушка…

— А мне наплевать, веришь ты или нет! — нетерпеливо перебила Лорана. — Не пойдешь добром, стукну тебя по затылку и поволоку. Хоть без чувств, а предъявлю тебя Ки… тем, кто хочет тебя получить!

Китиара!.. Так вот, значит, в чем дело! Чего, однако, им нужно? В какую игру они играют?.. Бакарис замешкался… Он доверял своей Кит не больше, чем та — ему. Он знал, что она, не задумываясь, использует его в своих целях. Что, по-видимому, как раз и происходило. С другой стороны, почему бы ему самому не извлечь выгоду из этой затеи?.. Ох, знать бы, что им нужно… Взгляд, брошенный на бледное, напряженное лицо эльфийки, сказал Бакарису, что девушка-полководец вполне способна выполнить свою угрозу. Что ж, придется выждать.

— Похоже, выбора у меня нет, — пробормотал он. Лунный свет сочился сквозь зарешеченное оконце, серебря каменные стены грязной маленькой камеры. Сколько просидел в ней Бакарис? Он не вел счета времени, но вполне поручился бы за несколько недель. Протянув руку за плащом, Бакарис натолкнулся на холодный, презрительный взгляд зеленых глаз эльфийской принцессы. Лорана смотрела на него пристально и с нескрываемым омерзением.

Бакарис не спеша поднял здоровую руку и поскреб щетину, которой густо заросла его некогда холеная физиономия.

— Прошу прощения, госпожа моя, — произнес он ядовито, — к сожалению, здешняя обслуга не позаботилась снабдить меня бритвой. Я знаю, насколько претит вам, эльфам, вид растительности на лице…

К его удивлению, эти слова причинили Лоране немалую боль. Он увидел, как отхлынула кровь от ее лица, и даже губы стали белей мела. Лишь предельное напряжение воли помогло ей сдержаться…

— Шевелись! — странно сдавленным голосом приказала она…

В камеру заглянул гном; рука его лежала на топорище верной секиры.

— Слыхал, что ли? — прорычал Флинт. — Давай, двигайся! И так немалая честь — выменивать подобного говнюка на нашего Таниса…

— Флинт!.. — запоздало одернула его Лорана.

И тут-то Бакариса осенило. Он понял, что задумала Китиара.

— Ага! — сказал он. — Танис!.. Вот, значит, на кого меня выменивают!.. — Он так и впился глазами в лицо эльфийки, но та ничем не выдала своих чувств. Можно подумать, он говорил о совершеннейшем незнакомце, а вовсе не о мужчине, который, по словам Китиары, доводился Лоране любовником. Он сделал еще попытку, решив увериться окончательно: — Что до меня, я бы его пленником назвать не рискнул. Узы там, по-моему, скорее сердечные. Наверное, он надоел Кит, Бедняжка… Ну да ладно. Хотя, признаться, мне будет недоставать его. У нас с ним так много общего…

Вот теперь ее проняло. От Бакариса не укрылось, как она стиснула зубы, как вздрогнули под теплым плащом тонкие плечи. Она повернулась и вышла из камеры, не добавив ни слова, и Бакарис понял, что догадка его была верна. Бородатый полуэльф в самом деле был замешан в этой истории. Знать бы, каким образом?.. Танис удрал от Китиары еще в Устричном. Быть может, ей удалось схватить его? Или он сам к ней вернулся?.. Бакарис молча закутался в плащ. Вообще-то лично ему было все равно. Вспоминая напряженное, точно судорогой сведенное лицо Лораны в серебристом лунном луче, он молча возблагодарил Владычицу, позволившую ему нынче кое-что разузнать. Он уж постарается использовать выведанное наилучшим образом — для мести!

Гном пихнул его в спину, выпроваживая из камеры в коридор.

Солнце еще не поднялось, и лишь бледно-розовая полоска вдоль восточного горизонта свидетельствовала, что до рассвета остался всего какой-нибудь час. Во всем Каламане не было видно ни огонька — город крепко спал в темноте, отдыхая после праздника, длившегося весь день и почти целую ночь. Даже стражники отчаянно зевали на посту, а кое-кто и похрапывал. Четверо в длинных плащах без труда пробрались тихими улицами и наконец достигли маленькой дверцы в городской стене. Дверь была заперта.

— Раньше за ней была лестница, которая вела наверх, потом через стену и вниз на ту сторону, — шепнул Тассельхоф, роясь в одном из своих бесчисленных кошелей в поисках набора отмычек.

— Ты-то откуда знаешь? — беспокойно оглядываясь по сторонам, пробурчал Флинт.

— Я наезжал в Каламан, когда был мальчишкой, — объяснил Тас. Его искусные маленькие руки уже проталкивали в замочную скважину кусочек изогнутой проволоки. — Меня родители привозили. Мы всегда пробирались этим путем и туда, и обратно…

— А воротами почему не пользовались? Слишком просто?.. — хмыкнул Флинт.

— Давай поживее, — поторопила Тассельхофа Лорана.

— Мы бы с удовольствием пользовались воротами… — сказал Тас, сосредоточенно копаясь в замке. — Ага, вот оно! — Вытащив проволочку, он аккуратно спрятал ее обратно в кошель, потом отворил дверь. — Так о чем я рассказывал?.. Ах да. Мы бы с удовольствием пользовались воротами, беда только, что кендеров в город ни под каким видом не допускали.

— И тем не менее твоих стариков это не останавливало, — хмыкнул Флинт, пробираясь следом за Тасом через порог, а потом — наверх по узкой каменной лестнице. Впрочем, болтовню кендера он слушал едва ли вполуха — он не спускал глаз с Бакариса, который, по мнению гнома, вел себя слишком уж благопристойно. Только и жди, чтобы выкинул какую-нибудь пакость. Что же до Лораны — она полностью замкнулась в себе и если открывала рот, то только затем, чтобы еще раз приказать поторапливаться.

— Конечно, не останавливало, — жизнерадостно продолжал Тас. — Они всегда считали это распоряжение дурацкой оплошностью какого-нибудь чиновника. Ну сам посуди, с какой стати записывать нас в одну строку, скажем, с вонючими гоблинами? Только по ошибке! Мои родители, впрочем, считали, что спорить невежливо, — вот мы и входили-выходили с черного хода, никому не мешая. Так, кажется, пришли… Открывай дверь — ее обычно не запирают… Ой, там стражник! Погоди, пока отвернется…

Прижавшись к стене, они прятались в потемках, покуда стражник не миновал их усталой походкой. Он волочил ноги и только что не засыпал на ходу. Потом они перебежали вершину стены, проникли в дверку напротив, спустились вниз по лестнице… и оказались вне города.

Кругом не было ни души. Сколько ни озирался Флинт, он так никого и не высмотрел в сером предутреннем полусвете. Дрожа от холода, он поплотнее закутался в плащ. Дурное предчувствие снедало его… Что, если Китиара, так ее и разэтак, не солгала? Что, если Танис впрямь у нее? Если он лежит помирает?..

Обозлившись, Флинт запретил себе думать об этом. Он почти надеялся, что им расставлена ловушка! Куда ж это годится!.. Но тут его размышления прервал грубый, хриплый голос, прозвучавший до того близко, что гном испуганно вздрогнул:

— Это ты, Бакарис?..

— Я. Рад свидеться с тобою, Гакхан!

Флинт обернулся как раз вовремя, чтобы различить темную тень, отделившуюся от стены. Незнакомец тоже был в плаще и по самые глаза обмотан шарфами. Флинт невольно припомнил, как Тас описывал драконида…

— Еще оружие есть? — глядя на секиру гнома, поинтересовался Гакхан.

— Нет, — резко прозвучал голос Лораны.

— Обыщи их, — велел Бакарису Гакхан.

— Я даю слово чести, — гневно ответила Лорана. — Я — принцесса эльфов Квалинести и…

Бакарис шагнул к ней.

— У вас, эльфов, свои правила чести, — напомнил он ей ее же собственные слова. — Может, запамятовала, как подстрелила меня в ту проклятую ночь?

Лорана залилась краской, но не ответила и не попятилась. Остановившись перед ней, Бакарис приподнял левой рукой правую, покалеченную. Потом отпустил, и рука безвольно повисла.

— Все мои мечты, — сказал он. — Всю мою жизнь погубила…

Лорана глядела на него прямо и неподвижно:

— Я ясно сказала, что у меня нет оружия.

— Можешь меня обыскать, если больно охота, — встрял Тассельхоф и нечаянным образом вклинился между Бакарисом и Лораной. — Вот, пожалуйста! — И он вытряхнул к ногам Бакариса содержимое одной из своих сумочек.