Я метнул лассо на голос. Лоза плюхнулась в воду — она не долетела до Алфрика. Намного ли? — я не знал, но явно не долетела. Да я, честно сказать, и не очень-то хотел, чтобы она долетела…

— Алфрик! — крикнул я брату. — На этом болоте все растет очень быстро, ты это мне и сам говорил! Подожди немного, и — я уверен — лоза дорастет до тебя. Таким образом, ты сможешь выбраться из этой проклятой лужи.

Я повернулся и спокойно пошел прочь…

Не стану повторять слова, какие кричал Алфрик мне вслед. К чему?

Если рассудить здраво, я сделал все, что только и мог сделать. Ну, как бы я мог еще помочь ему? Может быть, он все-таки дотянется до лозы и сможет выбраться на сухое место… Ну, а если… В общем, все зависит от воли богов и от самого Алфрика…

Я брел по темному лесу наугад. Крики брата сзади утихли. Теперь слышались другие звуки: смех какой-то болотной птицы, плеск воды. Угрозы в этих звуках не было слышно. Мне было одиноко и хорошо.

Набрел на тропинку и, наверное, целый час шел по ней. В никуда.

И вот тропинка оборвалась. Вокруг только трава, камыши, деревья. куда идти? Где север, где юг?

Я вспомнил, как учил меня ориентироваться в лесу отец. Подошел к ближайшему кипарису, ощупал его ствол со всех сторон. Мох… мох рос со всех сторон ствола… Выходит, здесь всюду — север?!

Неожиданно послышалось лошадиное фырканье. Вытащив меч, я прижался спиной к кипарису — в случае чего, спрячусь за ним…

Фырканье послышалось снова. На этот раз громче. Казалось, оно доносится откуда-то слева и снизу.

Кто там? Кентавры? сатиры? Какие-нибудь неведомые болотные звери? А может быть, самая обыкновенная лошадь? Но откуда она здесь?

И снова послышалось фырканье. Я повернул влево и, пригибаясь, медленно пошел на этот странный звук.

Не прошел я и десяти шагов, как почувствовал: земля под ногами прогибается. Опять трясина?! Какая-то огромная, неясная тень приближалась ко мне.

Я повалился ничком в грязь.

Рядом что-то огромное плескало водой и фыркало. Я замер. И как нельзя вовремя вспомнил: если лежать неподвижно, зверь не тронет тебя, он подумает, что ты мертв. О, я и так помертвел от страха! Мне показалось: я пролежал в грязи целую вечность. Фырканье слышалось все ближе и все громче. Затем я почувствовал теплое дыхание какого-то животного, мокрый язык слегка коснулся моей шеи.

Да это какой-то добрый зверь. Собака? Лошадь?

Я приподнял голову. Что за чудеса! На меня пристально смотрела наша вьючная кобыла.

Теперь мы отправились в путь вдвоем. Вернее: кобыла повезла меня на себе. Не могу сказать, что она сделала это с большим удовольствием. Ведь она и так тащила на себе тяжеленные доспехи соламнийского рыцаря. Она постоянно пыталась сбросить на землю то меня, то доспехи, но ни то, ни другое сбросить ей так и не удалось.

Как бы там кобыла ни брыкалась, но верхом ехать — это все-таки не пешком идти! Я снова радовался жизни.

Постепенно в лесу становилось все светлее. Наступило утро. Я уже привык к тому, что солнечный свет в здешнем лесу — зеленый. Но сейчас свет почему-то зеленым не был. И хотя он был яркий, но вместе с тем был какой-то нездоровый, что ли. Он отдавал какой-то болезненной желтизной, напоминал цвет змеиного брюха.

Это был свет болотных огней. Эльфы называли их «полночными огнями». Со дна болота поднимаются наверх горючие газы и вспыхивают… В пробирках Гилеандоса был горючий порошок — мы с Алфриком неоднократно крали его и устраивали различные пожары. С порошком надо было обращаться очень осторожно — сколько раз обжигались мы сами. Но, как я слышал, «полночные огни» не обжигали, они только давали свет.

Я направил кобылу к источнику света. Почему-то мне думалось: свет струится из безопасного места. С какого-нибудь холма.

А может быть, это костер, который развел сэр Баярд?! Огонь, казалось, отодвигался от меня. Да, да, он уводил меня все дальше и дальше в болото!

Когда я понял это, то спешился и спрятал кобылу в зарослях каких-то кустов. А сам стал оглядываться.

Неподалеку возвышался холмик. На нем были видны черные проплешины от костров. Несколько костров еще горело. На вершине — убогая хижина на сваях. В ее стене, которая мне была видна, зияла огромная дыра. Крыша — с прорехами; сквозь эти прорехи валил дым. Сначала я даже подумал: дом горит. Но потом сообразил, что, видимо, просто дымоход давно не чищен.

Кто живет в этой ветхой халупе?

Возле хибарки паслась добрая дюжина коз с козлятами. Шерсть у них была длинная, как у высокогорных козлов. Но здесь, на болоте, зачем им такая шерсть? Она была вся в грязи. С бород и рогов свисали ветки, какой-то мусор.

Но как бы там ни было — передо мной стоял дом. И раз над крышей поднимается дым, значит, в доме разведен огонь. Значит, там тепло.

Я был насквозь мокрым. Мне было жутко как холодно. А вдобавок ко всему, донимала мошкара — она тучей вилась надо мной.

Кто живет в этой жалкой лачуге? Друг или враг? Но в конце концов, не все ли равно. От судьбы своей все равно не уйдешь. А я все же смогу обогреться и обсохнуть.

Я вывел кобылу из зарослей и повел ее к холму, к дому. Козы смотрели на меня равнодушно и, не переставая, жевали траву и листья.

От дома тянуло теплом, уютом.

Кобыла вдруг уперлась, испуганно захрапела и потянула меня назад. Но мне удалось ее успокоить.

И вот мы ступили на холм.

Но едва ступили — проплешины от костров задвигались. Я повернулся, думая сбежать с холма… но не тут-то было. Лежавшие на земле бревна вдруг встали вертикально… и за какие-то дали секунды меня окружил высокий частокол.

Длинная шерсть на козах тотчас стала короткой. Вот они поднялись на задние ноги… да, это были ноги, почти человеческие ноги… Мгновение — и передо мной оказались вовсе не козы, а сатиры. смотрели они на меня тупа и сонно — словно только что пробудились и сами не понимали, что происходит вокруг.

Сатиры подошли к кострам. Зажгли от них ветки, которые они держали в руках — получились факелы. Затем медленно окружили меня со всех сторон.

О, и зачем я только ступил на этот заколдованный холм?!

Выпустить из рук поводья, оставить кобылу одну в окружении сатиров, а самому броситься в дом?! Этот домик казался мне таким уютным, таким безопасным!

Я взглянул на него.

Дом… дом исчезал на глазах. Вместо него струился призрачный зеленый свет… А потом… потом на вершине холма возник — из ничего! — огромный трон. Что за чудеса!

На троне восседал Скорпион!

Я остолбенел, широко раскрыв рот.

Трон был неприятного белого цвета — такой цвет бывает у костей… У скелетов! По трону, полнимая хвосты с ядовитым жалом, бегали сотни скорпионов — на белом фоне они казались совершенно черными.

Голова Скорпиона была накрыта черным капюшоном. Вы скажете, что под капюшоном мог быть кто угодно, но я был уверен, что на троне восседает именно ОН!

Вот сейчас я услышу тихий, ласковый голос, так хорошо уже знакомый мне. Медоточивый голос, в котором — лед, металл, яд.

И действительно — из-под капюшона раздался тихий, ласковый голос:

— Ну что, малыш, тебе кажется, что ты спишь и видишь кошмар? О, да, я знаю, во сне ты часто видел меня и просыпался в холодном поту, с замирающим сердцем.

Надо сказать: Скорпион мне никогда не снился. В ночных кошмарах я чаще всего видел огромного людоеда с огромным и острым топором. Но сейчас, наяву восседающий на троне Скорпион был намного страшнее снившегося мне людоеда.

Я задрожал всем телом.

— Итак, мой маленький друг, настало все-таки время уплатить хотя бы часть долга. Я полагаю, ты согласен со мной?

Скорпион взглянул на меня из-под капюшона с улыбкой — улыбка его была страшна.

— О, Ваше Величество, вы безусловно правы. Вы были ко мне так добры! Ведь это только благодаря вам я стал оруженосцем соламнийского рыцаря!

Подавшись вперед, Скорпион смотрел на меня. Он смотрел на меня пристально, сверху вниз — словно коршун на кролика, словно ворон на падаль…